Проблемы семей тех, кто пропал без вести: что должен урегулировать новый закон
На данный момент законодательно не определена процедура предоставления правового статуса без вести пропавшего, его содержание; не предусмотрен механизм учета таких лиц, обмена информацией, касающейся без вести пропавших лиц, между государственными и негосударственными органами, отсутствует единая база данных. Также пока не существует механизма государственной поддержки родственников без вести пропавших лиц.
Отсутствие адекватной нормативно-правовой базы, определяющей статус лиц, пропавших без вести в ходе вооруженного конфликта на Донбассе, и социальные гарантии членам их семей, еще более усугубляет и без того бесконечно тяжелую личную трагедию, которую переживает каждый человек, не знающий о судьбе своего родственника.
Основная проблема заключается в том, что существующие положения законодательства о без вести пропавших в рамках уголовного права не могут быть применены эффективно в ситуации исчезновения в результате продолжающегося вооруженного конфликта на Донбассе.
Начать можно с того, что нет даже полной и точной статистике о количестве пропавших без вести в зоне боевых действий украинских граждан.
По данным общественной организации «Мирный берег», собранным совместно с БФ «Восток-SOS» и другими гуманитарными организациями, оказывающими помощь людям, которые попали в плен, их семьям и семьям пропавших без вести, отсутствует информация о судьбе 562 человек, из которых 228 — гражданские лица, 335 — военные.
Однако вряд ли можно считать эти данные всеобъемлющими. Эта информация основана преимущественно на обращениях людей, ищущих своих близких, непосредственно в «Восток-SOS» или одну из партнерских общественных организаций, передающих сведения в общую базу данных. Поэтому, соответственно, реальная цифра может быть значительно больше.
Так, Международный Комитет Красного Креста (МККК) оценивает число пропавших без вести в ходе войны от тысячи до полутора тысяч. В настоящее время МККК продолжает поиски 695 человек, родственники которых обратились в Красный Крест с просьбой открыть дело из-за пропажи родных. Некоторые общественные организации называют даже большие числа, до двух и более тысяч человек. Расходятся даже сведения у различных государственных структур. Уполномоченная президента Украины Ирина Геращенко весной 2018 г. говорила о 483 пропавших без вести украинцев. Глава Службы безопасности Украины, в структуре которой находится Объединенный центр по координации поиска, освобождению незаконно лишенных свободы лиц, заложников и установлению местонахождения без вести пропавших в районе проведения АТО, несколько ранее озвучивал данные о 403 пропавших без вести в ходе войны украинцах, из них 123 — военнослужащие. При этом согласно цитировавшийся ранее информации Луганской военно-гражданской администрации, неизвестна судьба 572 объявленных в розыск в зоне конфликта украинцев. Данные национальной полиции говорят о еще большем количестве пропавших без вести. К этому следует добавить, что на оккупированной территории также составляют списки из сотен украинских граждан, пропавших, по мнению де-факто властей т.н. «народных республик», на территории Украины.
Расхождение в статистике объясняется отсутствием единой базы данных о пропавших без вести именно в связи с вооруженным конфликтом, содержащей полные сведения. Представляется необходимым на законодательном уровне определить, кого следует считать пропавшим без вести в ходе вооруженного конфликта, для возможности классифицировать подобные дела и вести отдельный общий реестр таких дел.
Семьи пропавших без вести находятся в крайне тяжелом психологическом и социальном положении. К отсутствию информации о близком человеке и, зачастую, утрате кормильца (большинство пропавших без вести в зоне конфликта — мужчины) добавляются трудности бюрократического характера.
Полиция, особенно вначале конфликта, зачастую отказывалась принимать от родственников заявления о пропаже без вести, утверждая, что оно должно быть подано по месту постоянной регистрации или по месту совершения предполагаемого преступления (например, похищения), т.е., часто на оккупированной территории. Хотя законодательная база позволяет подавать заявление о пропаже человека в любое отделение полиции, зачастую родственники этого не знали. Однако, на самом деле, подача заявления мало что меняла в жизни родственников пропавших без вести. Проводить следственные действия физически невозможно, и, по мнению многих семей, правоохранительные органы часто вообще не прилагают усилия для розыска. Между тем, даже при отсутствии возможности проводить следственные действия на предполагаемом месте исчезновения или похищения человека, следователь может помочь членам семьи пропавшего без вести — например, направлением на бесплатную ДНК-экспертизу, которую без такого направления можно сделать только за деньги, а это недешевая процедура.
Отсутствие достоверной информации о пропавшем члене семьи тяжело воспринимается родными. Более того, непредоставление такой информации может расцениваться международным правом как форма жестокого обращения, что с учетом отсутствия расследования, т.е., невыполнения государствам своих позитивных обязательство по защите прав граждан, теоретически может быть основанием для подачи иска в Европейский суд по правам человека.
Если правовой статус пропавших без вести военнослужащих и их семей в какой-то степени защищен, то гражданские лица не получают никаких социальных и правовых гарантий в случае исчезновения в ходе военного конфликта члена семьи (часто — кормильца). Собственно, признание (через суд) человека безвестно отсутствующим только делает возможным, например, операции с недвижимостью, если он был совладельцем, или является основанием для того, чтобы его жена могла выезжать с ребенком за границу без доверенности. К сожалению, даже это иногда становится основанием для злоупотреблений — когда заявления о признании мужа безвестно отсутствующим подаются их женами (или бывшими женами) даже в том случае, если на самом деле он находится на оккупированной территории или за границей, например, на заработках. Эта проблема в какой-то степени тоже является следствием отсутствия адекватного расследования заявлений о пропаже без вести (зачастую фактическое местонахождение человека по крайней мере в неформальном порядке можно предположительно установить простым поиском по социальным сетям) и единого электронного реестра, в котором фиксировались бы только проверенные, однозначные случаи.
БФ «Восток-SOS» работает с семьями без вести пропавших с 2014 года. В общей сложности более 280 таких семей получили от Фонда помощь разного характера — юридическую и гуманитарную (продуктами, лекарствами, гигиеническими наборами, в отдельных случаях одеждой). В отдельных случаях «Восток-SOS» предоставляет социально-психологическое сопровождение.
Очень часто родным пропавших без вести необходимо просто внимание и понимание их ситуации. В силу того, что государство не признает за ними никакого официального статуса, такие люди чувствуют себя ненужными, брошенными один на один со своими проблемами. БФ «Восток-SOS» и другие общественные организации помогают им справляться с разного рода сложностями посредством предоставления информационной и юридической помощи, например, разъясняя, как правильно взаимодействовать с силовыми структурами, как оформить документы, запросы, необходимость проведения экспертизы ДНК, гуманитарной помощи, а также предоставляя эмоциональную поддержку и социальное сопровождение на постоянной основе.
«Восток-SOS» ведет системную работу с родственниками без вести пропавших. Каждая семья — это отдельный случай, который требует индивидуального подхода.
