Принесенные ветром

С каждым днем на востоке становится все горячее и все больше людей уезжают в мирные области. Они бегут, бросая работу, дома, свою прежнюю жизнь в надежде больше не видеть и не слышать войны. Со стороны Министерства социальной политики прозвучало множество заявлений о помощи временным переселенцам: еще в марте — о создании 55 тысяч рабочих мест, пару недель назад — что готовы обеспечить всех бегущих крышей над головой. «Репортер» посмотрел, как на самом деле выполняются эти обещания

В однокомнатной квартире многоэтажной киевской «панельки» духота: кондиционера нет, а стоит открыть окно, как все заполоняет пух. В прихожей — в ряд резиновые мужские шлепанцы, банка с кабачками, женские шлепанцы и икра домашнего консервирования, а еще упаковка стирального порошка и половая тряпка.

— Порошок сегодня купил, — показывает на пачку жилец квартиры Сергей Светко. — Денег очень мало, но не в грязи же жить. Хотите — кухню нашу посмотрите.

В светлом помещении из признаков кухни только плита, раковина да маленький разделочный столик. На нем чай, сахар, крупа, печенье, хлеб, овощи и консервы. Другие продукты в такой жаре не выдерживают и сутки.

— Видите, в каких райских условиях нас поселили, — говорит Сергей. И в его голосе нет ни намека на иронию. Только искренняя благодарность киевлянке, которая бесплатно пустила его с семьей пожить «столько, сколько нужно». Там, где для нас, домашних и сытых, нет мебели и холодильника, для его семьи есть главное — крыша над головой. И если учесть, что лишь несколько дней назад Светко готов был ночевать даже в поле, лишь бы не быть застреленным в родном Славянске, в Киеве все происходящее с ним парень воспринимает как великий подарок.

— Я в приятном шоке от того, как здесь люди, узнав, откуда мы убежали, стараются помочь, — признается Сергей. — Вот это все — матрасы, раскладушка, постельное белье, на котором мы спим, все, что на мне одето, на жене, — все принесли люди, с которыми познакомились уже здесь.

На матрасах спит его шестилетний сын, а рядом спиной к нам сидит жена Оля. Она не поворачивается, делая вид, что увлечена чем-то в раскрытом ноутбуке. На самом деле интернета в квартире нет, а подрагивающие худенькие плечи выдают истинное Олино состояние.

— Плачет. Говорит, ни помады нет, ни крема, ни брасматика… Да что там, даже мыла нормального, — поясняет Сергей. — У нас ведь в Славянске дом остался — полная чаша.

— Вы не представляете, какой у нас дом: два этажа, всюду лепнина, на стенах ручная роспись. Мы все это сами делали, вот этими руками, — выходит, наконец, Оля, утирая слезы. — Был, вернее, дом наш… А теперь и не знаю, чей он будет.

В 20-х числах мая мирные жители Славянска собрались на территории «Бетонмаша» для встречи с самопровозглашенным мэром города Вячеславом Пономаревым.

— Как и многие жители, я пришел попросить, чтоб они не стреляли из-под наших домов. Потом Нацгвардия стреляет им в ответ, бомбежка у нас до пяти-шести утра, могут гибнуть простые люди. Но услышать меня не захотели. Вместо этого завязалась перепалка, и какая-то горластая женщина стала снимать на камеру меня и еще одного парня, который тоже много «выступал».

Сергей Светко ушел с собрания домой. А с утра ему позвонили соседи, живущие в начале улицы, и предупредили, что пять автоматчиков на двух машинах ищут его с его же фотографией.

— У них не было точного адреса, это меня и спасло. А еще то, что у соседей спрашивали о человеке с гипсом. Я-то шел на собрание, намотав на руку гипс, чтоб на баррикады не послали. Паника охватила страшная! Бегом этот гипс стал счищать, — показывает Сергей руку с царапинами после избавления от следов лжеперелома. — Потом волосы на голове обрил, сел на велосипед и стал пробираться из города через блокпосты. Трусило меня внутри неимоверно. Но проскочил.

Выехав в безопасное место, Сергей позвонил родным и попросил их срочно вывезти Ольгу с сыном.

Переселенцы выживают благодаря волонтерам: они привозят одежду, мебель и еду

— Не помня себя от страха, собирала вещи, документы. Денег у нас было немножко, ведь в последнее время ничего из банкомата снять было невозможно, — речь Оли сбивчива, она быстро жестикулирует, вспоминая тот страшный день. — В какой-то момент мы с сыном были в глубине двора, и к дому подъехали те самые автоматчики. Я их не видела, они вели себя тихо. Видимо, пытались взломать дверь, но оторвали только доску ДСП над ней. А окна Сережа еще раньше заколотил досками, чтоб стекла от бомбежки не повылетали. Наверное, это нас спасло. Они уехали, а тут и родные подоспели. Мы побросали, что успели, в машину и бегом оттуда.

Родственники успели вывезти из города Ольгу с сыном. Однако к их родным продолжают звонить и наведываться с угрозами. Именно поэтому имена и фамилия беженцев в нашей публикации изменены. Встретившись с Сергеем в Ясиноватой, семья села на поезд до Киева. Добравшись, они обратились в координационный центр «Восток-SOS», телефон которого еще дома видели в «бегущей строке» по телевизору. Там им и помогли подобрать жилье из базы. Теперь Светко пытаются найти здесь работу, а что дальше будет — боятся загадывать. Они даже не подозревают, насколько им повезло в сравнении со многими другими, ведь всего за неделю из Донбасса выехало свыше 15 тысяч человек.

Общежитие — как рукавичка из сказки

Уже два месяца сотня переселенцев из Крыма живет в общежитии в селе Великая Дымерка под Киевом.

— Нам тут говорят: «Чего вы сюда приехали? У вас же не стреляют!» А там даже родные в глаза бросают: «Убирайтесь в свою Украину!» И как быть? — Напротив меня сидят две женщины. Лена — тихая и кроткая, Оксана — громкая и бойкая. Она здесь за старшую. Объединяет женщин общая беда: они не смогли принять аннексию Крыма, бросили свою жизнь на полуострове и уехали в неизвестность.

Мы общаемся в общей столовой. Комната небольшая, но людей много — время ужина. Стук посуды разносится эхом, телевизор в углу орет так, что с трудом слышно, что говорят мои собеседницы.

— Жизнь рухнула в секунду, — вздыхает Оксана. — Мы в Севастополе жили. Я частным бизнесом занималась летом на пляже. У меня трое детей, которые ходили на тренировки в морскую флотилию. Дочь старшая должна была поступать в морской колледж. И на тебе! Мы в деревне глухой. И ни-ку-да не берут работать. Еду волонтеры приносят, спасибо им. А так — живем в долг и не знаем, что будет завтра, — говорит Оксана.

Лена работала завотделом в магазине. Здесь тоже работы пока не нашла:

— Сын в университете учился в Симферополе. Позвонили еще оттуда на министерскую горячую линию, нас заверили, что все будет хорошо. Приезжайте, говорят, переведем без проблем, документов никаких с собой не нужно. А приезжаем в институт: «Чего вы приехали? И где все ваши документы?» Пришлось сыну ехать обратно. Переживала, что не выпустят или не впустят, но пронесло. У нас здесь многие жалуются: когда из Крыма звонят на эти линии с вопросами о документах или переезде, их уверяют, что все в порядке, а приезжают — сплошные проблемы.

Как ни тесно жить в общежитии, но и этой крыши над головой люди вскоре могут лишиться

У обеих женщин в Крыму остались квартиры. Продать их сейчас нереально.

— Мне вот мама звонила. Обрадовала. Пустит в наш дом офицера, который уехал из Киева служить в Севастополь. Говорю: «Мам, ты издеваешься? Предатель в моей постели будет спать, а я тут?» — Оксана разводит руками. — А у нас здесь даже мебели нет. Вот интересно, куда делся бюджет Крыма? Его что, в Крым перечисляют до сих пор? Понятно, что сейчас кто-то может примазываться — люди, которые давно работают в Киеве, но имеют крымскую прописку. Но это же все можно проверить. Главное, чтобы нашим вопросом хоть кто-то занимался. А у нас даже статуса никакого нет!

И с востока — сюда же

Кроме крымчан в общежитии живут около 50 человек из Донбасса. Среди них и 32-летняя Лера с дочкой Мирой. Мире скоро три. Из окон Лериной квартиры в Донецке было хорошо слышно стрельбу.

— Каждую ночь. Я считала, что я взрослый, сильный человек. Но когда мы приехали сюда, поняла, что у меня развился психоз. Поначалу, когда здесь над нами пролетал самолет, я прижимала уши и ждала стрельбы. И только потом осознала, что здесь никто не стреляет и стрелять не будет.

Но последней каплей стало то, что мужа Леры сильно избили на митинге. Окончательно осознав, насколько велика угроза для жизни, семья тут же собрала вещи и уехала. Теперь, вместо большой собственной квартиры, они живут в пустой комнате: на полу два матраса, в углу столик из картонной коробки, вещи свалены в сетку для детских игрушек. Но чтобы получить право даже на этот мизер, семье пришлось изрядно помучиться.

— Мы не знали, куда податься. Приехали на машине в девять часов вечера прямо на Майдан. Там начинают звонить, спрашивать, куда нас могут с ребенком принять. Мой муж уже в состоянии коматоза, потому что его избили, а он еще 9 часов вел машину. В итоге поселили нас сюда в час ночи в субботу. А в понедельник нам говорят, что нужно поехать на проспект Комарова (городской координационный центр от КМДА. — «Репортер») зарегистрироваться. Отсюда туда — 48 километров. Слава богу, есть машина, есть остатки бензина. Муж уже «плывет», но сказал, машину поведет. Приехали, а нам говорят: «Чего это вы сюда приехали? Вы же не из Крыма». Говорю: «Мать же ж его так! Либо вы нас селите и даете нам документы, либо мы будем жить прямо здесь».

После долгих препирательств семье Леры таки дали бумажку, сказав, что это направление на поселение. Но по приезде в общежитие оказалось, что им дали справку о том, что их зарегистрировали, для собственной отчетности. Положив мужа в больницу, Лера снова поехала в центр. И, наконец, получила направление на поселение.

— Государство ничего не сделало, чтобы мы здесь жили. Если бы не волонтеры, я вам честно скажу, уже поставила бы палатку под Верховной Радой. В Донецке мы выплатили кредит за квартиру, купили машину, создали собственный бизнес, все время честно платили налоги. И вот в момент стали безработными, не имеющими права ни на какую социальную помощь, — говорит Лера, окидывая взглядом пустую комнату.

Сергей и Ольга Светко прячут лица и настоящую фамилию даже в Киеве: боятся расправы над родными

Работу здесь она найти не может — Миру не берут в детсад. В Дымерке мест в садике нет, а в Броварах заведующая потребовала 3 тысячи гривен «благотворительного» взноса. Откуда?

— У государства нет плановой программы эвакуации, — размышляет Лера. — Создали бы фильтрационный лагерь в Днепропетровске, например. Зачем людям далеко ехать?! Мы перлись в Киев по такой жаре только потому, что я точно знала: здесь мужа возьмут в больницу, а волонтеры смогут нас поселить.

Маленькая Мира, кудрявая светловолосая девочка, берет маму за руку и тянет в коридор. Идем за ней.

— Вот тут у нас туалет и душ на все крыло, — Лера открывает дверь.

— Куда-а-а! — в незапертой душевой оказался раздетый мужчина. Лера краснеет и резко закрывает дверь обратно.

— Вот так и живем. Хуже, чем в студенческой общаге.

На крыльце снова встречаю Оксану, ту, что за старшую.

— Ничего не понимаю, — говорит она будто сама себе и долго смотрит в одну точку. Потом поясняет: — Еще 10 человек приехало. А у нас мест нет. Куда их селить?!

— Ну, вы держитесь! — я даже не знаю, как ее приободрить.

— Мне бы за горло чье-то подержаться, — отвечает она и снова долго и сосредоточенно смотрит перед собой, прикидывая возможные выходы из этой неразрешимой ситуации.

Между тем даже эту тесную площадь у переселенцев скоро могут отобрать.

— Два месяца у нас были проплаты от КМДА по жилью в Киеве и Киевской области, — говорит глава Комитета крымских беженцев Николай Подоляка. — Бондаренко (глава КГГА. — «Репортер») нашел выход: коммерсанты добровольно перечислили деньги на Красный Крест, а организация проплатила пансионатам и общежитиям под Киевом, куда расселили переселенцев из Крыма. Но теперь финансирование прекратилось. И 600–700 человек со дня на день могут выселить просто на улицу.

Нет закона — устраивайтесь сами

Впрочем, интересы крымчан, которые, к слову, продолжают прибывать, хоть как-то защищены.

— Для них сейчас действует закон «Об оккупированных территориях Украины», — поясняет координатор сети правовых приемных для переселенцев Крыма и Восточной Украины правозащитник Александра Дворецкая. — И это дает им право на регистрацию в другой местности страны, на участие в выборах и т. д. А жители Восточной Украины не имеют вообще никакого статуса и никакой помощи на государственном уровне. К нам сейчас идет просто поток обращений о том, что люди потеряли или оставили дома документы, как восстановить внутренний паспорт, где и как сделать заграничный, трудовые, пенсионные книжки… Да куча всего!

Сын Сергея спит хоть и на матрасе, но в тишине

С момента оккупации Крыма идет уже четвертый месяц. Не многим меньше длится война на востоке Украины. А люди, скрывающиеся от преследований или от случайной пули, до сих пор фактически не существуют для государства. В международной практике те, кто вынужден переселяться из-за военных конфликтов или природных катаклизмов с территории на территорию внутри страны, получают статус вынужденных переселенцев. Не путать с беженцами, которые переселяются из страны в страну. Впрочем, у наших бегущих нет никакого правового статуса, потому что в Украине нет регулирующего такой статус закона.

— Если бы Украина еще два месяца назад подала заявку в ООН, что мы — вынужденные переселенцы, гуманитарная миссия уже могла бы работать, — говорит Николай Подоляка.

По инициативе Харьковской правозащитной группы проект закона «О вынужденных переселенцах» уже разработан и сейчас дорабатывается в Комитете по правам человека Верховной Рады. По словам его автора Бориса Захарова, законопроект может быть подан на рассмотрение парламента со дня на день. Согласно ему, вынужденными внутренними переселенцами могут считаться граждане Украины, изменившие место жительства, чтобы избежать негативных последствий военного конфликта, насилия, преследований и ряда других факторов. Это же касается и иностранных граждан. Каждый, кто подаст ходатайство о присвоении такого статуса, получит на руки свидетельство, которое и будет основанием для предоставления помощи. В течение месяца его должны будут заменить на удостоверение, действующее как минимум два года.

Что касается финансовой и материальной помощи, в проекте предусмотрена выплата одноразовой компенсации в размере не меньше 50 необлагаемых минимумов (что сегодня составляет 8 500 грн) на каждого члена семьи, создание центра временного поселения и соответственного жилищного фонда. А также возможность регистрироваться при админучреждениях, упрощение процедур перерегистрации предприятий и получения земельных участков. Законопроект обязывает государственные органы содействовать вынужденным переселенцам в решении и ряда других вопросов.

При этом среди правозащитников ходят упорные слухи о том, что в ближайшее время у закона нет шансов быть принятым, потому что потребуется быстрое изыскание средств на социальное обеспечение. А в скудной государственной казне такие расходы не предусмотрены.

— Поскольку все видят, что государственные чиновники специально тормозят процесс принятия поправок, ходят кулуарные разговоры о том, что Яценюк не хочет принимать данный закон, — говорит глава Комитета крымских беженцев Николай Подоляка.

От востока — Украине: SOS!

Реальная надежда у тех, кто сегодня спасается от национальной вражды и войны, только на волонтеров. А ими часто становятся те, кто сам сбежал с «горячих» территорий.

Координационный центр «Восток-SOS» — это всего лишь комнатка в одной из переоборудованных под офис квартир. На стенах — десятки записочек с адресами и контактами готовых помочь и стикеров с напоминаниями о срочных делах. Несколько столов с кипами бумаг, телефонами — стационарными и мобильными, с надписями «Горячая линия». В углу за дверью примостились десяток пакетов с одеждой, едой и прочими «пожертвованиями». Вокруг столов в три раза больше стульев и кресел-мешков, на которых, примостив кто на стол, а кто на колени ноутбуки, работают человек семь волонтеров из Восточной Украины и Крыма. Комнатку в своем офисе им предоставила Ассоциация УМСПЧ (правозащитная организация, которая осуществляет мониторинг соблюдения прав человека в деятельности правоохранительных органов).

В Севастополе Оксана оставила большую квартиру. Теперь живет с тремя детьми в комнате без мебели

— Добрый день! — отвечает на звонок горячей линии Иветта Кузьмина. — Да, здесь помогают беженцам. Вы, пожалуйста, не нервничайте так, мы обязательно что-то придумаем для вас, ладно? Как вас зовут? Так… Из Донецкой области? Ага… Куда вы хотите переехать? Так, так, — быстро бегают по клавишам ноута ее пальцы, вписывая информацию о позвонивших. — А сколько вас?

— Это у нас сегодня еще спокойно, — говорит мне ее коллега Светлана Тарабанова. — Вы бы зашли вчера: тут нас куча, переселенцев куча, и всем срочно нужна помощь!

Волонтеры координационного центра размещают информацию на своих страничках в соцсетях, на сайте east-sos.org и таким образом помогают переселенцам с поиском жилья, работы, с решением юридических вопросов. Собирают еду, деньги, одежду и многое другое, что может понадобиться людям. За полтора месяца в «Востоке» нашли жилье более чем 200 обратившимся переселенцам. А ведь каждый уезжает с семьей.

Все работники центра — жители Луганщины, Донетчины либо Крыма. Дома работали в общественных организациях, оказывая помощь гражданам в юридическом сопровождении, в обеспечении прав и свобод. Но когда на территориях их проживания начались волнения, то многих их коллег стали преследовать, избивать, брать в заложники. И активисты стали уезжать.

— Как же вы сами существуете? — спрашиваю у луганчанки Светланы Тарабановой, которая в Луганске работала в правозащитном центре «Поступ».

— У некоторых из нас остались небольшие запасы денег. Многие киевские активисты предоставляют жилье, еду. Нас несколько семей живет в квартире у одного из коллег-акти-вистов. Пытаемся как-то найти работу.

— Куда чаще всего хотят ехать люди?

— В основном, конечно, в Киев. Хотя вот молодежи, которая учится, главное перевестись в учебное заведение, и они с радостью соглашаются на другие регионы, где есть такая возможность. И еще охотно принимают западные регионы тех, кто живет в селах или жил в городах, но в частном секторе. Соглашаются и на заброшенные дома. Вчера только на один телефон горячей линии было более 20 звонков. А у нас несколько телефонов. Мы выслушиваем, какие пожелания, сколько человек, и стараемся подобрать варианты.

— Вы знаете, в Киеве уже не принимают, — подключается к разговору Иветта Кузьмина. — С того времени, как мы начали свою деятельность, было подано от Киева лишь пять заявок, да и то в основном по области. Люди активно расселяли тех, кто приезжал на Майдан, потом тех, кто переселялся из Крыма. И на сегодня киевляне уже очень устали от всех этих беспокойных событий. Во Львове тоже уже не берут, говорят, что туда много крымчан переехало. В Черновцах, Ужгороде работают активно организации, сейчас подключился Тернополь, Ивано-Франковский координационный совет, Ровно нам помогает. При этом мы видим, что там жители не понимали всей угрозы, которая есть в Донбассе, что там идет война, из-за недостатка информации. Возможно, поэтому многие люди, которые к нам обращаются, очень радуются, что их тут выслушивают и хотя бы пытаются оказать помощь. Они звонят в исполкомы разных городов, а им отвечают, что не могут помочь. Но многодетные семьи, студентов и семьи с инвалидами удается устроить далеко не всегда: то люди не хотят брать, то условий нет. В целом же, когда переселенцы перечисляют нам свои пожелания (город, район, частный дом или квартира, как был налажен быт — например, дети ходили в детсад, школу или учились в вузе, ходили на танцы, в кружки какие-то и хотели бы продолжать заниматься), мы стараемся подобрать им что-то максимально близкое к привычным для них условиям. Но не все нам удается.

Первое время на новом месте переселенцы пугаются шума самолетов — все еще боятся бомбежки

Волонтеры, как один, солидарны во мнении, что, вопреки заявлениям от Минсоцполитики о помощи, на практике ее нет. Чтобы проверить, насколько переселенцы могут рассчитывать на содействие, например, в поиске работы, тут же устраиваю эксперимент: звоню по централизованному номеру Службы занятости Украины, разрекламированному в новостях.

«Вас вітає державна служба зайнятості України. Сподіваємось, що можемо бути корисними для вас. Наші послуги безкоштовні, — отвечает робот. — Бажаєте знайти роботу?»

На утвердительный ответ предлагаются следующие варианты разговора: «Сучасні засоби пошуку вакансій. Визначити напрями діяльності, в якій ви зможете себе реалізувати. Підвищити ваш професійний рівень. Визначити перші кроки для власного бізнесу. Прослухати інформацію щодо гарантій прав безробітних».

Выбираю единственный приемлемый в ситуации с переселенцами вариант, касающийся направлений деятельности, но робот почему-то упорно предлагает ознакомиться с правами и обязанностями безработных.

«Бажаєте дізнатись, хто має додаткові гарантії зайнятості? Бажаєте повернутись до попереднього меню?» «Да», — твержу. «Бажаєте дізнатись права і обов’язки безробітного?» — и все по кругу. Его, кажется, заело. После бесконечного блуждания в лабиринтах голосовых подсказок связаться с реальным человеком, который ответил хотя бы на один из вопросов, так и не удалось.

— А я вчера звонила на горячую линию Минсоцполитики, — продолжает Иветта Кузьмина. — Сказала, что у меня есть вопросы по поводу трудоустройства и детского сада для ребенка. Она мне ответила: «Я приму у вас заявочку, а ответ вам придет на ваш домашний адрес». В Луганск! Еле удалось объяснить, что в Луганске уже ничего не получу. Пообещали прислать ответ сюда через месяц. Есть случаи, когда люди не могут сесть даже в поезд, поскольку потеряли паспорта. Есть такие, кто не забрал аттестат из школы, у кого пропали трудовые, в больницу невозможно обратиться иногда, ребенка в садик устроить… Проблем много, и нам крайне необходим государственный механизм регулирования! Мы все едем сюда вот с такими рюкзаками, — показывает на обычный прогулочный рюкзак на полу. — Потому что думаем: переждем, и все. А оказываясь здесь, понимаем: назад вернуться нереально, причем, может быть, уже не будет реально никогда.

Алена Медведева, Маричка Паплаускайте, Репортер Вести